- Где ты чувствуешь себя как дома?
- Я сказал бы: США и Нью-Йорк.

- Какого цвета твой холодильник?
- (смеётся) О, как подло. Дай подумать. Мне кажется — серебристый цвет, такой же, как и почти во всей стране.

- Ты живёшь один, или тебя ждёт дома твоя дама сердца?
- Нет, я живу вместе со своим братом, в двухкомнатной квартире.

- И как тебе такое общежитие?
- Хорошо. Мне нравится по вечерам гулять, он встаёт очень рано. Брат следит за домашним хозяйством, пока не уйдёт на работу. А я смотрю за хозяйством, когда его нет. Я тоже хожу закупаться и заполняю серебристый холодильник (смеётся).

- И готовишь?
- Мало. Но слава богу, есть много готовых блюд, которые не плохи на вкус.

- Является ли Нью-Йорк для тебя до сих пор убежищем (прибежищем)?
- Да. Это очень точно сказано.

- В 17 лет ты сбежал. С какими чувствами ты приехал в Нью-Йорк?
- Определённо, с чувством облегчения и свободы. И какой-то неопределённости. Но я из тех, кто, если что-то вбил себе в голову — то обязательно это сделает. Поэтому тогда перевесила радость перед будущим. 

- До этого ты был самым юным солистом, работающим совместно с Дойче Граммофон. Насколько велик был контроль (управление)  над тобой?
- Это был стопроцентный контроль. Но началось это не с муз. компании, а с моих родителей. Я постоянно слышал : «Ты должен!» Даже если меня спрашивали, хотел бы я сделать то или другое — в конце концов выбора мне не оставляли. Я никогда не принимал решения.

- Сколько всего ты пропустил в детстве?
- Тогда я этого не осознавал. Но позже, в НЙ, я заметил, какие даже самые банальные вещи я не  мог делать. Даже просто пройтись по улицам, быть внимательным на дорогах, покупать шмотки, ходить в банк, заботиться о еде для себя. Эти простые повседневные вещи были мне не знакомы. Я вырос в Аахене, но, до 17 лет, я был в городе всего 30-40 раз.

- Много пропустил...
- И да и нет. Я считаю, что многие страхи, рождённые в детстве, появляются вследствие негативного опыта. А если такого опыта и не было, то ты намного более открыт для мира, хотя, с другой стороны, и намного наивнее. Это уравновешивается.

- Тебе можно было на футбольное поле?
- Нет, только в нашем саду, немного попинать мяч.

- Должен был беречь пальцы?
- Конечно, мне говорили об этом минимум раз десять в день.

- Дома был телевизор?
- Телевизор был, а вот компьютерных игр — нет. Мне два раза дарили Геймбой, который у меня тут же был конфискован.

- Такие запреты распространялись и на твоих брата с сестрой?
- С ними было не так драматично. У них было намного больше свободы, чем у меня.

- Что тебя могло утешить?
- Было не много вещей, которые могли бы меня развеселить. В моём детстве господствовала определённая грусть (печаль). Слава богу, у меня была моя бабушка, которая дала мне много  любви (добра).

- Как вообще можно вынести такое детство?
- Если ты ничего не можешь изменить, то что поделаешь? Ты смиряешься. Ты не в той ситуации, чтобы  предъявлять претензии.   

- Какие отношения с родителями на сегодняшний день?
- Нейтральные. Почти нормальные. Но это было на большой дистанции, они были очень строги, «старой школы (закалки)». Если я сегодня слишком много рассказываю, они возвращаются к старой схеме и начинают мне что-то предписывать и ставить условия.

- После твоего побега — хотелось что-то наверстать?
- Наверное. Почти два года это продолжалось, пока я не смог «отпустить»...

- Ты выглядишь как рок-звезда. Как насчёт «секс, наркотики и рок-н-ролл»?
- Такой вопрос лучше не   задавать на высоте в 3,6 км в таком «ящике» (смеётся). Для такого полёта мне действительно пригодились успокоительные средства. Но вообще я считаю, что классики в этом плане (в плане «секс, наркотики и рок-н-ролл») ещё хуже, чем рок-музыканты.

- Что-что?
- (смеётся) Да. Когда я уже иду в постель, моя рок-группа вместе с оркестрантами ещё гуляют по барам. Эти парни могут переносить изрядное количество алкоголя. Наверное для них это своего рода вентиль (смеётся).

- А как насчёт секса?
- Совершенно нормальный человеческий процесс.

- Значит, после концерта тебя ожидают «группис» (группа фанаток, предлагающих артистам услуги сексуального характера)
- Так, внесу ясность: я не из тех, кто кидается на «группис». Мне нравится знакомиться с милыми девушками, но не обязательно должно всё идти по этому сценарию. В этом плане я  консеквентен. Мужчина остался в какой-то степени охотником, ему не нужна брошенная к ногам дичь. Пропадает вся прелесть действа, а мне хочется насладиться флиртом.

- И НЙ - город, который никогда не спит. Очень подходящее место.
- Безусловно. Чудесное поле для игр (смеётся).

- Тебе не хочется серьёзных отношений?
- В данный момент они бы закончились ничем. Я слишком много в разъездах. Ничего не получится.

- Мало сна, много работы, но и много удовольствия. Ты живёшь широко?
- Можно сказать и так. Иногда я сплю действительно очень мало. Надо следить за тем, чтобы физически и духовно оставаться в форме, чтобы переносить нагрузки. Иногда даже случалось, что я не знал, как начинается концерт. Из-за усталости.

- Как ты держишь себя в форме?
- Бегаю. Для этого нужны только хорошие кроссовки и правильный настрой. Силовой спорт тоже годится. Но это получается редко. В конце концов я три-четыре часа в день занимаюсь — играю гаммы, Баха, Паганини — чтобы быть в форме.

- Ходишь иногда на рок-концерты?
- Да, хотя со временем бывает туго. Раньше мне нравилось ходить в маленькие клубы и слушать незнакомые группы. Это очень интересно. И можно научиться бОльшему, чем у большого шоу. Там мне не хватает спонтанности. Хорошее шоу, в большинстве своём, не всегда идёт по плану. Рутина убивает всё удовольствие. Я стараюсь воплотить это в своих концертах.

- Ты хотел бы сыграть „Nothing else matters» вместе с Металликой?
- Ясное дело, это было бы большим событием для меня.

- В твоём альбоме «Encore“ после арии Баха следуют такие вещи как «Thunderstruck“ AC/DC, затем — твоя композиция «New day“ и „Ain´t no sunshine“. Это гениальность или хаос?
- (смеётся) наверное и то и другое. Мне пришлось повоевать со своей муз-компанией, защищая этот концепт. Моё чутьё мне подсказывало, что это отличное сочетание. Истинный музыкант не знает границ. Всё равно сегодня молодёжь чего только не слушает. Больше нет такого, когда ставишь всего лишь один диск. Во времена мп3 каждый составляет для себя свою программу. Кроме того, посредством такой вот кроссоверной программы я хочу рассказать, откуда я, и привести в восторг молодое поколение.

- Недавно, на торжестве партии CDU,  ты играл национальный гимн Германии для Ангелы Меркель. Ужасная работа?
- До гимна я сыграл ещё пару вещей, но этого по телевизору не показали. К тому же я впервые играл гимн публично, это же великолепное произведение Йозефа Гайдна из струнного квартета. Так что это вовсе не было для меня ужасной работой.

- Насколько ты политичен?
- Я считаю, что в жизни надо следовать определённым правилам (канонам, законам). Но для этого не нужна ни политика, ни религия, которые бы эти правила разъясняли.

- Ты производишь впечатление независимого и уверенного человека. Критика от тебя отскакивает без последствий?
- Нет. Никто не может сказать такого о себе. Но это вопрос самооценки. Я самокритичен. И сам себе задаю высокую планку, поэтому к критике отношусь нормально.

- Что может вывести тебя из равновесия?
- Плохие музыканты.

- Что тебя окрыляет?
- Красивая музыка и красивые девушки.

- Какие комплименты чаще всего слышишь от женщин?
- Ах, комплименты не так уж и важны. Если друг другу нравишься, можно обойтись и без комлиментов. Нужно обладать здоровой уверенностью в себе и уважать друг друга.

- Почему ты носишь длинные волосы?
- (смеётся) Это просто удобно — собирать их по утрам в хвост. Нет необходимости мыть их каждый день и тратиться на дорогие продукты.

- Как поживает твоя «раненая» Страдивари?
- Очень хорошо. Её восстановили, и она полностью пригодна.

- Звучание осталось прежним?
- Прозвучит странно, но после ремонта звучание стало даже лучше, чем раньше.

- Как могло случиться такое падение со скрипкой стоимостью миллионы?
- Я просто поскользнулся на лестнице и упал на спину. Я ношу скрипку как рюкзак.

- Почему не купишь металлический кофр?
- Я и так много чего с собой таскаю. Если ещё буду таскать такой металлический ящик, то будет ещё больше проблем с моим межпозвоночным диском.

- Ты в книге рекордов Гинесса, за «Полёт шмеля». Что это было — рекламный ход или настоящий вызов?
- Конечно же, это непростая вещь, но я не знал, что из этого получится такое громкое маркетинговое дело. Впервые я поставил этот рекорд в детской передаче, просто чтобы показать  возможности инструмента. Потом всё покатилось само собой, пока я не поставил рекорд во второй раз.

- Ты достиг уже своего технического лимита?
- В какой-то мере да, но речь идёт о креативном использовании своего умения.

- Тебе знаком страх сцены?
- Страх сцены очень важен. Определённое волнение ведёт к правильному использованию энергии и к концентрации на сцене. Если я слишком спокоен, то мне не хватает напряжения. Я чувствую тогда себя не особо и не могу показать максимальную производительность.

- Как ты чувствуешь себя после трудного концерта?
- Я уставший и опустошённый, но счастливый — как после хорошего секса (смеётся).