Швенков: С Гэрреттом всё иначе.  У него в груди две души: одна – это хардкор-классик, а вторая - хочет восхищать молодежь с помощью кроссовера между классикой, поп и роком. Тут я еще могу понять, когда пуристы говорят: „Это не моё“.

Ориентировались ли вы, собственно, на Матиаса Хоффмана из Манхайма, который сделал „Три тенора“ известными в Германии?

Швенков: Эту концепцию придумал не Хоффман, а  итальянец Марио Дради – 1990, к чемпионату мира по футболу в Италии. Хоффман увидел этот потенциал и улучшил его. Я думаю, внутреннее содержание ему не было таким важным… В связи с этим рекомендую прочесть мою любимую книгу на эту тему: „Король и я“ Герберта Бреслина, менеджера Лучиано Паваротти. Там можно все прочесть.

Будет ли это длительным трендом, что музыканты классической музыки и оперы будут собирать от 5000 до 10 000 зрителей?

Швенков: С 2013 тренд будет совсем другим. 90–е были десятилетием трех теноров, 2000-е – время тройного саммита. Эта комбинация себя изжила. Это вас удивит, но я скажу, что в будущем оперетту ждет полное возрождение.

На чем базируется этот прогноз?

Швенков: В последующие три года все оперные звезды выпустят опереточные альбомы. В том числе и Анна Нетребко.  Спросите у «Дойче граммофон», «Сони классикал» или «Декка». Посмотрите программу новогоднего концерта на ЦДФ Кристиана Тайлемана: всё самое известное из оперетт Эмериха Кальмана. Оперетта - это не варьете - только лишь младший эротический брат цирка). Она стоит непосредственно рядом с оперой. Я ставлю на оперетту, самое поздно в 2014 она ощутит самое большое возрождение, которое будет продолжаться от 3 до 5 лет.

Вас не тревожит, что неестественное пение в операх и опереттах всё больше утверждается среди широкой публики?

Швенков: Тогда представьте-ка себе „Цыганского барона“, инсценированного и спетого Роландо Виллацоном. Рядом с ним Симона Кермес. Здесь такой уровень популярности и качества, что даже самые привиредливые  пуристы это смогут принять.

Это звучит так, как будто бы из классики могут прийти новые мировые звезды, которые уже как  десятилетие не выныривали из поп-музыки?

Швенков: Нет. Я так не считаю. Классическая музыка всегда будет собирать значительно меньшую публику, чем рок или поп. Естественно, это заметно, что все известные личности в поп-музыке уже как более 20 лет на сцене: Неил Янг, Брюс Спрингстин, Ролинг Стоунс. Большим сюрпризом становится исполнение группами „30 секунд до Марса“ перед 10 000-й публикой. Но это показывает: если ты хочешь собирать стадионы, то ты должен завоевать свою публику – качеством и довольными зрителями, которые придут еще раз через 2 года. Хит-однодневка может собрать от 0 до, может, 5000 зрителей, но не до 40 000. Музе или Пинк, которые выступают сейчас перед 10 000 людей, могут через 2 года играть на стадионах.

Не хотите заняться Хавьером Наиду? Его голос прекрасно можно использовать между поп- и классической музыкой, и даже для оперетты…

Швенков: Могу представить, в любом случае. Он невероятно креативный, последовательный музыкант. Но если быть честным, то большой успех на него влияет – можно легко  разрушить свою репутацию. Посмотрим, достаточно ли Хавьер смел, чтобы «срывать  цветочки на обочине, а не шуровать по центральной полосе.»

Это звучит креативно…

Швенков: мне кажется это фантастикой - потому что, несмотря на ежегодный доход в почти 150 миллионов евро, мы больше похожи на бутик. Мы производим продукты, а не покупаем их. 25 турне Deep Purple  - тут просто невозможно моё личное участие. Мне нужна более сильная идентификация. 

Как в  „Табалуге“?

Швенков: Да, единение душ Петера Маффэя и Петера Швенкова в любви к деталям. Так ты приходишь к 400 000 совершенно восторженным зрителям – которые получают бесплатно впридачу «Unheilig» (нем. группа), Helene Fischer или  Tim Bendzko .

Маффей, несмотря на успех, не хочет продолжать проект с „Табалугой». Кровоточит ли сердце организатора?

Швенков: Это был, определенно, последний раз. Это наше общее решение. Такой вот невероятный риск на миллион мы не сможем себе больше позволить. Если бы это не стало бы успехом, то мы бы подумали завершить это по-другому.

Кстати говоря, о риске: Ваши предшественники в области импресарио кокетничали всегда  тем, что   организатор находится от банкротства на расстоянии одного провалившегося концерта или находится  одной ногой в (долговой) тюрьме. Но ДЕАГ является намного серьёзным предприятием, чем большинство банков. Как такое возможно?

Швенков: В 1998 году мы внесли на биржевой рынок совершенно другую систему гласности (прозрачности) в этом бизнесе. Мы делаем квартальные отчёты и являемся самым нормальным и прозрачным концерном в сфере услуг. Если вы будете следовать всем правилам, то никакого риска нет.

Взялись бы Вы снова за организацию концертов  «Rolling Stones», которые после Фрица Рау уже разорили пару немецких организаторов?

Швенков: Мы сделали два тура, но главное это: просчитать долю риска и не покупать 3000 артистов, которым нужны по 10 000 зрителей, чтобы всё оправдать.  Самые успешные и прибыльные слова концертного организатора – „No, Sir!“. Надо как можно раньше привязать артистов к себе, чтобы уже в первые годы иметь с них прибыль. Это лучше, чем когда приходит Мик Джаггер и требует определённую сумму (для себя) за право организовать его турне.