А когда играете только для себя?
Тогда я уже готовлюсь к моменту выхода на сцену. Если я дома работаю над произведением и допускаю эмоции, то знаю точно, когда их слишком много или слишком мало.

Возможно ли так точно рассчитывать свои чувства?
О да! Особенно когда приходится эти чувства передавать, как это делаю я. Сверхчувствительность не имеет смысла. В этот момент я просто раб великолепной музыки. Я обязан донести эту музыку и не имею права выставлять себя на первый план.

Звучит как-то одиноко...
Но на сцене я не чувствую себя в одиночестве: вокруг меня много людей и много друзей в оркестре, которые со мной на одной волне в музыкальном и чисто в человеческом плане. Это прекрасно — наслаждаться особенными моментами вместе со своими друзьями.

А что после?
Когда открываю дверь номера в отеле, происходит своего рода отрезвление. Многие представляют себе это намного гламурнее, но даже после самого большого успеха я должен идти спать. Особенно во время турне я стараюсь как можно быстрее уехать в отель, быстро перекусить — и всё, время выключать свет. Иногда это непросто.

Вам легко быть одному?
В этом я специалист, тренировал это на протяжении десятилетий. После турне первым делом я отключаю свой мобильный и два-три дня не отвечаю на электронные письма. Мне не хочется ни о чём думать и  я нахожусь в своём собственном мире.

Ради того, чтобы стать таким виртуозом, вам пришлось от многого отказаться. Это сделало Вас эгоистом?
На сегодняшний день я просто очень сконцентрирован на своих целях, у меня свои определённые приоритеты в жизни. Самое трудное — это когда тебя, ребёнка, никогда не спрашивают, хочешь ты что-то сделать или нет.

Каково быть вундеркиндом?
Зависит от состояния: ты либо ломаешься, либо закаляешься, становишься жёстким. Скрипач — это профессия, в которой нужно обладать сердцем борца. Ты должен каждый день бороться и трудиться, не имеешь права быть ленивым и нерадивым. Ты должен обладать большой напористостью, не только в  музыке, но и во всём этом гешефте. Поэтому, может оно и к лучшему, начинать пораньше.

Чувствуете себя иногда слабым?
Не...вообще-то нет. В своей жизни я научился на своих ошибках самому важному. Они подстегнули меня к росту. Каждый жизненный момент имеет свои сильные и свои слабые стороны.  Ты сам решаешьь, что ты вынесешь из этого.

Вы снялись в фильме «Паганини». Какие параллели можно провести между вами?
Он тоже жил ради инструмента и тоже познал отречение. Скрипачами становятся рано, не без давления. Не думаю, что существуют успешные скрипачи, за которыми бы не стояли муштрующие их родители. С Паганини было не иначе, чем с Моцартом или со мной. Этот опыт объединяет и даёт тебе возможность чувствовать по-другому, чем другие в твоём возрасте.

Клаус Кински, который сыграл Паганини в конце 90-х, считал себя его реинкарнацией. Он сказал: Его музыка проникла в мои кости, мои внутренности и в мой пол...»
Я это чувствовал уже в семь лет, особенно когда мой отец ударил меня смычком по голове и сказал:»Играй Каприс лучше!». Так что я тоже могу сказать, что музыка Паганини проникла в мои внутренности. (смеётся)