В фильме Вы говорили на английском языке, а потом делали озвучку на немецком. Каково это было?
Скажу честно – я предпочитаю английскую версию. Просто потому, что этот текст я проживал, каждый отснятый момент. Эти слова на протяжении нескольких месяцев имели всегда какое-то  определённое значение. Но находиться в студии и делать озвучку…конечно же, немецкий это мой главный язык, но всё равно -  текст кажется каким-то новым, ты не слышал этих слов на протяжении месяцев – это трудно. Не было бы смысла в озвучивании Паганини другим актёром, который, к примеру, озвучивает Брюса Виллиса – ведь я сам могу говорить по-немецки.  Это было непросто, должен признаться. И когда я смотрю фильм на немецком, всё звучит для меня необычно. На английском – знаю всё наизусть.

Это был Ваш актёрский дебют. Трудно было находиться  в  этой ситуации?
Скорее нет. Потому что в первую очередь я занимался написанием музыки к фильму. Это было моей большой мечтой, я очень часто говорил об этом в последние годы. То есть не только что-то играть самому на инструменте, а именно писать и аранжировать музыку для фильма, для сцен, для эмоций. Фильм дал мне такую возможность. Поэтому я чувствовал себя довольно уверенно и в других вещах. Но это был, конечно же, необычный проект, который мне принёс море удовольствия.

То есть Вы могли бы себе представить и дальше писать музыку к фильмам?
Очень на это надеюсь. Что музыка тронет зрителя, что она скажет сама за себя. И было бы, конечно, прекрасно, если и в будущем состоится новый проект, в котором я смог бы поучаствовать.

Ваша самая любимая сцена в фильме?
Любимая сцена…это восьми-девятиминутная сцена, где-то в третьей части фильма, где Шарлотта получает письмо, якобы от Паганини, а на самом деле написанное Урбани, приглашение в номер его гостиницы. И потом целый отрывок, 7-8-9 минут, вплоть до его возвращения в Италию – просто музыка. То есть я не играю. И это было очень большим вызовом, потому что это самый эмоциональный момент во всём фильме, по крайней мере, для меня. И это моя самая любимая часть фильма, в которую вложено очень, очень много труда.

Съёмки в кино – останется ли это единичным случаем?
Я думаю, что я такой человек, который может сказать (тут Дэвид надолго задумывается): «Вот прошёл проект, и мне больше не надо искать чего-то другого». Но с музыкой по-другому. Поэтому я всегда говорю, что в случае появления идей по поводу написания кино-музыки, или кто-то мне напишет с просьбой сочинить что-то – то я с удовольствием это сделаю. Но я не думаю, что есть ещё какая-то роль, которая хоть в какой-то степени будет  близка к моей жизни, и в которой я чувствовал бы себя комфортно.  Скажем так – тут я довольно скептичен. Я не скажу сейчас «никогда», но я скептичен (смеётся).

Сколько от Паганини находится в дьявольском скрипаче и сколько от Гэрретта?
Путь скрипача, с очень ранним началом, почти всегда одинаков. Это значит, будь то Паганини – мы рассматриваем сейчас случай вундеркинда -  Крайслер, Менухин, Хейфец, Венгеров – почти у всех всегда почти одинаковый путь. Ты переживаешь почти одни и те же эмоции, всё равно в какой эпохе. Ты очень рано начинаешь, ты учишься быть дисциплинированным, и не только в детстве…из этого всего, как результат – сомнения в себе, самокритика…кроме того ты испытываешь огромное давление, не только со своей стороны, но и со стороны родителей, учителей, менеджеров… я думаю, что каждый скрипач, каждый артист, очень понимает эту ситуацию и прекрасно знает, о чём речь, каково это всё. Так же как и я. Так что к вопросу «сколько Гэрретта в Паганини» или» сколько Паганини в Гэрретте» - довольно много, но я могу предположить, что так же и в других артистах есть очень много от Паганини.

Что вы чувствовали, когда таким вот образом смогли погрузиться в жизнь Паганини?
Мне были важны две вещи: существует очень, очень много мифов о Паганини. И так как он сам никогда не писал свою биографию, и никогда никто основательно его не изучал, то  мы имеем очень мало действительно доказанных фактов. Кроме музыки, конечно же. Она – доказанный факт. Мне было важно…и это может сказать любой скрипач, что именно в самой музыке находится всё очарование, всё волшебство Паганини. Сколько изменений он произвёл, виртуозность, сколько нового выдумал, сколько креативного. Это было для меня первым связующим звеном с Паганини. Второе – ты с детских лет растёшь вместе с Паганини,  ты знаешь все истории о нём, как он, например, резал струны бритвой и доигрывал на одной струне, много историй о его многолетнем пребывании в тюрьме, потому что есть в его жизни период, о котором никто не знает, где он тогда находился, и до сегодняшнего дня ответа нет…то есть было очень много мифов, которые порождали всё новые и новые мифы.  Ещё при его жизни.  Мы, конечно же, обыгрывали эти истории, но мне было очень, очень важно не потерять чувство реальности. Потому что, даже несмотря на то, что ему многое приписывают, как, например, что он продал душу дьяволу – мне не хотелось патетики. Естественно там и сям появляются какие-то намёки, но всегда сохранялось чувство реальности.  Для меня это было важно.

Как Вам работалось с режиссёром? Вы на сцене сам себе хозяин или привыкли руководствоваться режиссёрскими указками?
Я не привык. Будучи ребёнком – да, мной руководили…к примеру, надо было слушать учителя и делать то, что он говорит. И когда-нибудь наступает фаза, когда тебе хочется себя проявить, настоять на своём видении -  и это важно. Ты укрепляешься, как артист, и у тебя появляется своё собственное, твёрдое мнение, касаемое твоей профессии. А что касается ситуации с фильмом – у меня нет опыта в этой области, я до этого никак себя не зарекомендовал. Меня окружали  люди, которые занимаются этим профессионально на протяжении уже многих лет, и я им доверял, прислушивался к их указаниям. Вначале было очень трудно, но через пару дней…когда уже  замечаешь сближение…это было просто взаимное уважение – люди видели мой музыкальный перформанс,  я видел их реакцию – каждый был  очень дружелюбен, и все шли друг другу навстречу. Из этого получилась очень хорошая, слаженная командная работа. Так что благодаря этому фильму я научился не то чтобы слушать людей, я так и  так это делаю, но я научился ПРИНИМАТЬ то, что мне говорят другие. Помимо музыки (подмигивает хитро)…