Durch den Dreck gegangen
http://www.welt.de/kultur/article1646776/Durch_den_Dreck_gegangen.html
ВНИМАНИЕ! КОПИРОВАНИЕ И ЦИТИРОВАНИЕ ПЕРЕВОДОВ НА ДРУГИЕ РЕСУРСЫ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНЫ! ТОЛЬКО РЕПОСТ ПОСРЕДСТВОМ ФУНКЦИИ "ПОДЕЛИТЬСЯ В СОЦ.СЕТЯХ" В САМОМ НИЗУ ЭТОЙ СТРАНИЦЫ!
Veröffentlicht am 09.02.2008 | Lesedauer: 6 Minuten
Von Kai Luehrs-kaiser
Der Aufstieg des Geigers David Garrett lehrt die Tücken einer klassischen Solisten-Karriere
0Rapide Klassik-Aufschwünge vollziehen sich heutzutage im Fernsehen. Seit David Garrett (37) bei Stefan Raab die "TV total"-Bank drückte, geht alles hopplahopp. Seine Deutschland-Tournee, die an alte Erfolge anknüpfen sollte, musste aufgestockt werden. Statt in der Hamburger Kampnagel Fabrik konzertiert Garrett jetzt zusätzlich im CCH. Seine Verdienstmöglichkeiten haben sich vervielfacht - eine Karrierewendung, von der viele träumen. Doch hinter Garretts Karriere verbirgt sich ein tragischer Karriereknick. Wütend sagt er: "Ich bin durch den Dreck gegangen."
Tatsächlich verkörpert David Garretts erstaunlicher Karrierekick etwas schlicht Typisches: den Aufstieg und frühen Fall eines Musikers - ergänzt um das Happy End eines unerwarteten Comebacks. Instrumentalsolist wollen viele junge Leute werden. Sie denken an Starruhm, Fans und gesicherte Einkommensverhältnisse. David Garrett hatte als Wunderkind begonnen. Geboren in Aachen als Kind eines deutschen Anwalts und einer amerikanischen Tänzerin, begann er mit vier Jahren Geige zu spielen. Yehudi Menuhin bezeichnete ihn als "größten Violinisten seiner Generation". Mit 14 Jahren erhielt Garrett einen CD-Exklusivvertrag bei der Deutschen Grammophon. Er spielte Mozart-Konzerte unter Claudio Abbado ein.
Das dicke Ende sollte nicht lange auf sich warten lassen. In seiner ersten Karrierephase, so erzählt Garrett, habe er umgerechnet bis zu 100 000 Euro jährlich durch Auftritte und Tantiemen verdient. Keine kleine Summe. Aber doch eine, die zum Aufwand in ein Verhältnis gesetzt werden muss. Schon damals verschlang allein die Versicherung seiner Stradivari 10 000 Euro pro Jahr (heute ist es das Doppelte).
Reisen und Hotels mussten oft selbst bezahlt werden. Inzwischen kommt Garrett auf etwa 130 Flüge pro Jahr. Kosten für vier Privatlehrer mussten auch aufgebracht werden, da Garretts Tourneen einen regulären Schulbesuch verhinderten. Da seine Eltern die Karriere managten, wurden zwar einige Agentengebühren gespart. Die Eltern aber, so sagt Garrett, konnten nicht gut mit Geld umgehen.
Als er - seinerseits mathematisch begabt - im Jahr 2001 entschied, seine musikalische Ausbildung an der Juilliard School in New York auf eine solidere Grundlage zu stellen, war alles Geld bereits wieder verbraucht. Hier fängt der tragische Teil der Geschichte an.
Ab 2002 verschwand David Garrett völlig von der Bildfläche. Die für Wunderkinder typische Krise hatte eingesetzt. Garrett fühlte sich gegängelt von seinen Eltern. Er nahm wahr, dass er niemals selbst Einfluss auf sein Image und seine Berufsausübung hatte nehmen können. "Mir wurde immer alles aufoktroyiert: Was ich spielen sollte, wo ich auftreten sollte, was ich in Interviews sagen und nicht sagen sollte." Garrett, inzwischen volljährig, führte den Bruch mit seinen Eltern abrupt herbei und beschloss, ihrem Zugriff buchstäblich zu entfliehen.
"Ich wusste, dass ich in New York sicher sein würde, denn meine Eltern leiden unter Flugangst", bekennt er. Zehn Tage vor Studienantritt eröffnete er ihnen, dass er sich an der Juilliard-School beworben hatte - und angenommen worden war. Er begann er nun bei den besten Lehrern zu studieren, die je ein Schüler besessen hat: Isaac Stern, Itzak Perlman und Dorothy Delay. In Europa kamen Unterrichtsstunden bei Ida Haendel und Zakhar Bron hinzu (dem russischen Lehrer von Maxim Vengerov und Vadim Repin). Alles lebende Legenden.
Doch eben hiermit kamen auch Jahre herber Entbehrung und erneuter Isolation. Zunächst realisierte Garrett den Preis der Unselbstständigkeit, den er für seine Wunderkindkarriere hatte entrichten müssen. "Ich war noch nie einkaufen gegangen, besaß kein Bankkonto und musste bei Null anfangen, um mich in meiner eigenen Umgebung zurechtzufinden." Er bemerkte, dass ihn das Künstlertum lebensuntauglich gemacht hatte. Seine Karriere hatte ihn asozial gemacht. Finanzielle Probleme kamen hinzu.
Die Studiengebühren in Höhe von 33 000 Euro verdiente er sich zunächst als Bartender, Bibliothekar und schließlich als Model. Von letzterem kann er heute, wie einige Fotos auf seiner Homepage beweisen, noch profitieren. Konzertieren mochte er nicht, das war Teil der Identitätskrise, die ihn wirtschaftlich und psychologisch ruinierte. Der Doppelsitzer von Wohnung, den er sich mit einem Kommilitonen teilte, hatte die Ausmaße einer Gefängniszelle. Immerhin: Die einzige Auftrittsmöglichkeit, durch die sich Garrett in jenen Jahren über Wasser hielt, waren U-Bahn-Schächte im nächtlichen Manhattan.
Am Fall von David Garrett lassen sich die Fallstricke nicht nur einer Wunderkind-Karriere, sondern musikalischer Solo-Karrieren schlechthin studieren. Garrett wurde durch sein nachgeholtes Studium beruflich so sehr aus der Bahn geworfen, dass ihm ein Wiedereintritt in die Berufswelt fast unmöglich gemacht wurde. 2001 erschien sein letztes Album bei der Deutschen Grammophon. Bis dahin hatte man zahllose Image-Versuche mit ihm angestellt: als Kinderstar mit wuscheliger Tolle. Als Teenieschwarm mit Rebellen-Touch. Schließlich als eine Art Edel-Escort und Womanizer, der auf Kundschaft wartet.
All dies bewirkte, dass er bis vor kurzem als absolut passé betrachtet wurde. "Was sollen wir mit Ihnen anfangen?", wurde ihm von mehreren Konzertagenturen entgegengehalten. "Sie sind überall durch." Es sei "nicht einfach" gewesen, er habe "sehr gelitten", sagt Garrett schlicht. Doch habe er damit weitergemacht. Klinken putzen, sich bei kleineren Agenturen neu vorstellen, wurde nunmehr sein täglich Brot. Vor zweieinhalb Jahren hatte er Erfolg. Nicht so, dass sogleich die Kasse klingelt. In New York spielte er immer noch auf Privatveranstaltungen vor 30 bis 40 Leuten - in der Hoffnung, dass jemand darunter sei, der ihn weiterempfehlen kann.
In den USA, vor allem in Asien sei ihm der Neustart leichter gefallen als auf dem (langsamer tickenden) deutschen Markt. 2006 gelang es, die Londoner Firma Decca zur Produktion eines Crossover-Albums zu überreden, das sich Garrett in der Zwischenzeit ausgedacht hatte. Auch dies ein bezeichnender Aspekt klassischer Karrieren: Die CD wurde aufgenommen, blieb dann aber unveröffentlicht.
Man glaube nicht wirklich an das Projekt, wurde Garrett in London bescheinigt. Als dann außerhalb von Europa Garretts Konzerttermine wieder zahlreicher wurden, meldete sich plötzlich der Berliner Konzertveranstalter DEAG, der durch Star-Konzerte mit Anna Netrebko oder Placido Domingo stark auf den Event-Charakter klassischer Konzerte setzt. Das war der Durchbruch.
Die DEAG besaß eine entscheidende Möglichkeit, die CD-Labels und Künstlern nicht gleichermaßen zur Verfügung steht: Sie kann den CD-Verkauf durch Konzerttermine ankurbeln. Dieser Aspekt ist für heutige Karrieren von stark gewachsener Bedeutung - kein Vergleich zu früheren Jahren. Das eher zufällige Aufmerksamwerden des Fernsehens auf sein Comeback tat das seine. Entscheidend hierfür waren - auch dies typisch für heutige Solo-Karrieren - nicht unbedingt nur musikalische Kriterien. Hier gaben optische Gesichtspunkte den Ausschlag. Als "bestaussehenden Geiger der Welt" führte Stefan Raab den Geiger in seiner Sendung ein.
Tatsächlich: die Fan-Fotos markieren genau jenen Punkt, der ihn von anderen Künstlern grundsätzlich unterscheidet. Das T-Shirt auszuziehen, das ist genau das, was andere gut aussehende Violinisten, etwa der amerikanische Teenie-Schwarm Joshua Bell, kategorisch ablehnen. Was sagt David Garrett dazu? "Wir kämpfen mit allen Mitteln." Und lacht.
Garrett verdient heute, sagt er selbst, weit besser denn als Wunderkind. Ihm ist klar, dass sein Zielpublikum nicht unbedingt fortgeschrittene Klassik-Fans sind. Garrett hat aber die vielleicht letzte Chance für eine Rückkehr in den Beruf ergriffen - nicht ganz ohne Blessuren. Von seinen alten Aufnahmen etwa will er nichts mehr wissen. Das Verhältnis zu seinen Eltern ist noch längst nicht wieder ins Lot gekommen.
Der unaufhaltsame Aufstieg des David Garrett lehrt die Tücken und Risiken klassischer Karrieren heute. Bis jetzt lebt David Garrett in New York - und sitzt noch immer äußerst gerne in seinem Lieblingscafé am Columbus Circle. In New York nämlich, sagt er, könne er "am besten Abstand halten".
На сегодняшний день на телевидении совершается классический бум. Со дня выступления Дэвида у Штефана Рааба в его программе TV total всё пошло в гору. Его тур по Германии должен быть расширен. Вместо того, чтобы выступать в Гамбурге в здании фабрики «Kampnagel“ он выступает дополнительно в огромном зале CCH.Его доходы увеличились во много раз — карьерный поворот, о котором мечтают многие. Но за этой карьерой Дэвида стоит трагический карьерный излом. С гневом Дэвид говорит: «Мне пришлось пройти через грязь».
На самом деле карьера Дэвида типична: быстрый взлёт, быстрое падение музыканта и потом неожиданное счастливое возвращение. Многие молодые инструменталисты хотят быть солистами. Они мечтают о славе звезды, о фанатах и стабильных высоких доходах. Дэвид начинал вундеркиндом. Родившийся в Аахене, от немецкого юриста и американской балерины, мальчик начал играть уже в 4 года. Иегуди Менухин отметил его как «самого великого скрипача своего поколения». В 14 лет заключается договор на запись диска с Deutsche Grammophon. Дэвид играет концерт Моцарта с окрестром под управлением Клаудио Аббадо.
Плохой конец не заставил себя долго ждать. В своей первой карьерной фазе Дэвид зарабатывал до 100 000 евро в год. Сумма немаленькая. Но с другой стороны маленькая, так как много тратилось на потребности. Только страховка инструмента обходилась до 10 000 евро в год (на сегодня эта сумма вдвое больше).
Поездки и отели надо было так же оплачивать самим. В среднем Дэвид летает до 130 раз в год. Плюс ещё оплата четырёх частных учителей, так как регулярное посещение нормальной школы при его графике выступлений было просто невозможно. Так как карьерой Дэвида занимались родители, то была экономия на агентах. Но, говорит Дэвид, родители не умели обращаться с деньгами.
И когда он в 2001 году решил поступать в престижную Джульярдскую музыкальную школу, чтобы получить солидную музыкальную базу, оказалось, что денег нет. И тут начинается трагическая часть истории.
После 2002 года Дэвид вообще исчез из поля зрения. Дал о себе знать типичный кризис ребёнка-вундрекинда. Он считает, что родители его слишком опекали. И он понял, что он сам никогда не имел никакого влияния на свой имидж или профессиональный выбор. «Мне постоянно всё навязывали: что играть, где выступать, что я должен говорить в интервью, а что нет». Достигнув совершеннолетия, Дэвид резко разрывает отношения с родителями и решается буквально бежать.
«Я знал, что в Нью-Йорке я в безопасности, так как мои родители очень боятся перелётов». Только за 10 дней до начала учёбы он сообщил им, что его приняли в школу., и он улетает.
Он учится у великих музыкантов, каких себе только может желать ученик: Ицхак Перлманн, Исаак Штерн, Дороти Делай. Дополнительно в Европе он занимался у Иды Гендель и Захара Брона (русский учитель Максима Венгерова и Вадима Репина). Все — живые легенды.
Но именно теперь начались годы горьких лишений и изоляции. Только теперь он понял цену своей несамостоятельности, которую он теперь платил. «Я никогда в жизни не ходил в магазин, не знал, как пользоваться банковской карточкой, пришлось начинать с нуля, чтобы хоть как-то справиться в окружающем меня мире.» Он ощутил, что занятие только искусством сделало его непригодным для жизни, асоциальным. Добавились и финансовые проблемы.
33 000 за учёбу он заработал сам. Сначала работал барменом, потом библиотекарем и в конце концов — моделью. Последнее у него до сих пор получается хорошо (судя по фотографиям на его сайте). Выступать с концертами он не хотел. Это было частью его кризиса личности, то, что его разрушило в общественном и психологическом плане. Комната в общежитии, которую он делил с сокурсником, имела размеры тюремной камеры. Но всё-таки: единственной возможностью выступать - ради того, чтобы как-то удержаться на поверхности - были выступления в переходах метро ночного Манхеттена.
На примере Дэвида можно увидеть «подводные камни» карьеры как вундеркинда, так и сольного исполнителя. Из-за обучения в Джульярдской школе Дэвид настолько выпал из своего профессионального мира, что возвращение в него стало для него почти невозможным. В 2001 году вышел его последний альбом, записанный Deutsche Grammophon“. До того было несчётное количество экспериментов над его имиджем: и ребёнок-звезда с пушистым чубом, и подросток-сердцеед с повстанческим оттенком, и даже своего рода герой «службы сопровождения», бабник, ожидающий клиентуру.
Всё это привело к тому, что к нему не относились серьёзно. «Что нам с ним делать?» - недоумевали многие концертные агентства. «Вы нигде не пройдёте» - говорили другие. Дэвид: «Было непросто. Я очень страдал». Но он продолжал делать своё дело...обивание порогов маленьких концертных агентств стало его хлебом насущным. Два с половиной года назад успех пришёл. Но пока не настолько, чтобы деньги сразу полились рекой. В Нью-Йорке он продолжал играть на маленьких приватных концертах, для 30-40 человек, в надежде, что его кто-нибудь заметит.
В Сша и Азии новый старт удался ему легче чем в медленно тикающей Германии. В 2006 году удалось уговорить английскую фирму DECCA на запись первого кросс-овер диска, который Дэвид в это время придумал. Вот один из аспектов классической карьеры: диск записан, но не издан.
Дэвиду было сказано, что никто не верит в успех этого проекта. Но когда увеличилось число концертов Дэвида ЗА пределами Европы, вдруг дала о себе знать крупная берлинская концертная фирма DEAG, работающая с такими звёздами классики как Анна Нетребко и Пласидо Доминго, и которая делает большие ставки на характер классических концертов. Это был прорыв!!!
DEAG обладает решающей возможностью, которая недоступна простым артистам и CD- лейблам — повышение продаж дисков через количество концертов. На сегодняшний день это очень важный аспект для роста карьеры — не сравнить с прошлыми годами.
Скорее случайно обращённое внимание телевидения на его возвращение сделало своё дело.
Решающим пунктом было — и это тоже один из аспектов современной соло-карьеры — не только музыкальные критерии. Визуальный аспект сыграл важную роль. «Самый красивый скрипач в мире» - так представил его Штефан Рааб немецкой публике.
И действительно: фотографии фанатов указывают на тот особый пункт, который отличает Дэвида от других музыкантов: снять футболку — это именно то, что другие ( к примеру американский идол подростков Джошуа Бель) категорически отвергают. «Мы боремся всеми доступными средствами» - говорит Дэвид и смеётся.
На сегодня зарабатывает Дэвид, по его словам, намного больше, чем раньше, будучи вундеркиндом. Он осознаёт, что его публика — не обязательно продвинутые любители классики. Дэвид ухватил свой, может быть, последний шанс для возвращения в свою профессию — даже если и не без травм. Он ничего не хочет больше знать о своих прошлых записях. Отношения с родителями до сих пор не совсем налажены.
Безудержное восхождение Дэвида Гарретта учит видеть подводные камни и риск современной классической карьеры. Сейчас Дэвид живёт в Нью-Йорке и с удовольствием посещает свой любимое кафе Columbus Circle. «В Нью-Йорке лучше всего получается держаться на расстоянии» - говорит Дэвид.