Violinist David Garrett on Sarasate’s Zigeunerweisen
Going for a song
Я не знаю, писал ли Дэвид эту статью сам, или это просто интервью, переделанное в монолог – не суть важно. Важно то, что это одно из самых интимных рассуждений, объясняющих публике истоки его поведенческого стиля на сцене. И не только это.
_________________________________
Увлечение одной песней
Скрипач Дэвид Гарретт о «Цыганских напевах» Сарасате
11.05.2008
The Times
How can one relatively obscure piece of music change the course of someone’s life? Well, Zigeunerweisen (Gypsy Airs), by the 19th-century Spanish composer Pablo Sarasate, has changed mine more than once. The first time was when I was nine. I was a child prodigy, being pushed by my parents, like so many kids, to play a musical instrument. In my case, the pushing was extreme and involved practising seven hours a day, so much of my time was spent alone. I was living with my family in the small town of Aachen, Germany, so it was a big deal to be asked to go all the way to Hamburg to audition for the Hamburg Symphony Orchestra.
Naively, I chose what I came to realise was a very complicated and challenging piece of music - the joy of being a fearless child! On the positive side, for a violinist it has everything - fun, passion, romance, excitement - all rolled into one piece, and demands real virtuosity. On the other hand, I was nine. Even at nine, though here was my chance, risky as it was, to show off to the max.
I must have done it justice, because I was chosen to play as a soloist with the HSO, one of the most revered orchestras in Germany. This led to my being the youngest person ever to be signed to Deutsche Grammophon, the prestigious classical record label. Just as importantly, I found my life partner: Zigeunerweisen. She and I would never be parted. I have taken this piece, and vice versa, all over the world. I have played it in concert halls in front of thousands, small clubs with my band in front of hundreds, and most intimately, and passionately, in front of an audience of one.
Sarasate was famous for playing his violin without having his chin on the chin rest and always smiling as he played. I often do the same. He was a maverick who enjoyed life, women and crazy stuff, and he lived for his music. He is my role model, I can totally identify with him and his style. His piece defines me as a musician and as an entertainer. If I, as a nine-year-old, could be touched, even consumed, by it, I reasoned that this piece of music could engage people all over the world. I wanted to show audiences, especially young people, the passion, fun, drama and excitement that I felt as a child, and which I feel every time I hear it or play it.
It seems to be working. Last year, I was invited by the concert producer Raymond Gubbay to play at the Albert Hall, always a dream of mine. What better place to take my life partner, Zigeunerweisen, and show her off? I wasn’t going to miss this opportunity to see if we could cast our spell over a crowd.
So, I asked Raymond if I could play the piece in the audience. Raymond, being a showman, was a ready accomplice. We agreed that I would start at the back of the hall, with one spotlight capturing the drama of the start of the music. Then, as the piece unravelled, I was able to walk around the Albert Hall and through the audience, stopping every now and again to serenade someone who took my eye. It did the trick. Faces lit up.
Since then, I have played the piece to unsuspecting audiences in classical halls and rock venues, always with the same effect. It is a challenging piece to play - and probably to listen to - but my mission was to see if it could touch others the way it touched the nine-year-old me. It even touches audiences of one - in my private life, my Zigeunerweisen and I have been involved in threesomes.
ВНИМАНИЕ! КОПИРОВАНИЕ И ЦИТИРОВАНИЕ ПЕРЕВОДОВ НА ДРУГИЕ РЕСУРСЫ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНЫ! ТОЛЬКО РЕПОСТ ПОСРЕДСТВОМ ФУНКЦИИ "ПОДЕЛИТЬСЯ В СОЦ.СЕТЯХ" В САМОМ НИЗУ ЭТОЙ СТРАНИЦЫ!
Как может неизвестное произведение изменить чью-либо жизни? «Цыганские напевы» испанского композитора 19 века Пабло Сарасате изменили мою жизнь, и не единожды. В первый раз мне было девять лет. Я был тем чудо-ребенком, которого родители заставляют играть на музыкальном инструменте. В моем случае это давление было чрезмерным, выливающимся в 7-часовые занятия каждый день. Поэтому большую часть времени я проводил наедине с собой. Я жил со своей семьей в маленьком немецком городе Аахене, поэтому для меня стало событием, когда меня пригласили не куда-нибудь, а в Гамбург для прослушивания с Гамбургским симфоническим оркестром (ГСО).
По своей наивности я выбрал одно из очень сложных и требующих большой отдачи произведений, но понял это уже позже - в этом и заключается прелесть детского бесстрашия! Положительным было то, что это произведение объединяет в себя все – радость, страсть, романтику, волнение – и требует от скрипача настоящей виртуозности. С другой стороны, мне было девять. Но, несмотря на все риски, даже в девять лет я понимал, что это было мой шанс, и я должен выложиться по максимуму.
По всей видимости, я показал себя с лучшей стороны, потому что ГСО, один из легендарных оркестров Германии, пригласил меня играть с ним в качестве солиста. Это привело к тому, что я стал самым молодым исполнителем, который когда-либо подписывал контракт с престижной звукозаписывающей компанией Duetsche Grammophon. Не менее важным было и то, что я нашел своего партнера по жизни – «Цыганские напевы». Больше мы не расставались. Я возил это произведение (или оно меня) по всему миру. Я играл его в тысячных концертных залах и в небольших клубах на пару сотен человек с моим бэндом, и даже перед публикой, состоящей всего из одного человека, что было очень интимно и одновременно страстно.
Сарасате был известен тем, что во время игры не опирался подбородком о подбородник и все время улыбался. Я часто делаю так же. Он был уникумом, который наслаждался жизнью, женщинами и безумствами, но жил ради своей музыки. Он стал для меня образцом для подражания, я полностью могу идентифицировать себя с ним и его стилем. Его произведение определяет меня как музыканта и как артиста. Если меня, девятилетнего, оно могло тронуть и даже поглотить, то я подумал, что эта пьеса сможет привлечь внимание людей по всему миру. Я хотел показать зрителям, особенно молодым, всю страсть, радость, драматичность и волнение, которые я чувствовал, будучи ребенком, и которые переживаю каждый раз, когда слышу или играю его.
Похоже, это работает. В прошлом году концертный продюсер Реймонд Габбэй пригласил меня выступить в Альберт-холле. Это всегда было моей мечтой. Разве может быть место лучше, куда я могу взять своего партнера – «Цыганские напевы», и продемонстрировать его в самом лучшем виде? Я не мог упустить такую возможность, чтобы проверить, сможем ли мы вместе околдовать публику.
Поэтому я спросил Реймонда, могу ли я сыграть это произведение. Реймонд, будучи шоуменом, тут же стал моим сообщником. Мы договорились, что я начну играть из глубины зала. На меня будет направлен луч света, чтобы подчеркнуть всю драматичность начала произведения. Затем по мере того, как будет литься музыка, я пройду по Альберт-холлу сквозь публику, периодически останавливаясь перед тем, кто попадется мне на глаза, для того, чтобы «исполнить серенаду» только для него. Трюк сработал. Лица сияли.
С тех пор я играл эту пьесу для ничего не подозревающей аудитории в классических концертных залах и на рок-стадионах, везде эффект одинаков. Это очень сложное произведение для исполнения и для восприятия, но моей целью было желание проверить, может ли оно тронуть других так же, как тронуло девятилетнего меня. Оно трогает даже публику из одного человека – в моей личной жизни, в нашей жизни с «Цыганскими напевами», был и такой треугольник (трио).
